Le jeu calme
Tengo una calavera, calavera
De mi muerta abuela, abuela
De mi muerta abuela, abuela
Очень не высыпаюсь, становлюсь тоньше и прозрачнее, как тонкая пластинка нефрита, обтачиваемая волнами дней. Скулы, ключицы, суставы пальцев, словно постепенно обнажаются, рвутся сквозь кожу... таковая цена желаний, да?
Мне приснился сон, будто по городу ходит легенда о некоем монстре, пытающемся добиться расположения девушек, жаждущим влюбить их в себя, ищет себе невесту. Он богат, способен выполнить практически любое желание, он обладает могуществом, но все равно остается монстром. И никто толком не может сказать, что это за чудовище. Ходят слухи, все разные. Известно лишь то, что если ему нравится девушка, он стремится добиться ее любыми способами. Но если девицы зарятся на подарки, но сами при этом не испытывают чувств к монстру, тот пожирает их, рвет на части и пожирает.
Я слышала эти байки, что они были правдивы, не сомневалась. Верила, что уж меня такая участь точно не ждет. Ну, посмотри, посмотри на себя в зеркало. Ты же обычная, о-быч-на-я, никому не нужная. Даже чудовищам.
В один из весенних, мартовских вечеров я села в такси, как обычно на заднее сиденье. Машина была дорогая, салон отличался шикарной отделкой. Но была в машине и своя странность, на заднем сиденье, сразу за водителем сидел большой черно-бурый лис в ошейнике. Лис сидел, вывалив язык, был спокоен, когда я вошла, бросил внимательный взгляд. Водитель на мой вопрос пояснил, что это клиентоориентированный шаг, что лис ручной, что его можно гладить, можно с ним играть, что он не кусается, зато стресс снимется, не хуже, чем почесать шерстку котика.
Машина тронулась, лис повернул голову ко мне, прижал уши, и, виляя хвостом, двинулся в мою строну, улыбаясь клыкастой пастью, улегся головой мне на колени. Я всю дорогу почесывала его загривок, голову, а когда собиралась выходить, услышала как лис сказал: подходит. Я очень удивилась тому, что лис разговаривает, перевела взгляд на водителя. И тут же услышала щелчок блокируемых дверей.
Да, меня похитили, отвезли в небольшой загородный особняк в лесу. Действительно, лис (а это было то самое чудище из городских легенд, кто ж еще?) мог выполнять все материальные желания. Он был любезен, корректен в поведении. И, да, он мог увеличиваться в размерах до бурого медведя в одно мгновение. Мне был дан выбор, или я стану его невестой, или он меня убьет. Но чувства при этом я должна испытывать к нему настоящие. Условия контракта, которые были и так мне хорошо известны, все же казались невыполнимыми.
Умирать не хотелось, так что я смирялась с судьбой возлюбленной монстра. Он никогда не трогал меня, если я была против, но все же мы как-то даже дошли до поцелуев. Целовать лиса было по-своему приятно. Но любви я к нему так и не смогла испытать. Страх, желание сбежать, порой благодарность, возбуждение во время поцелуев, да, но не любовь. Несмотря на подарки и джентльменские замашки. Но вида я, конечно, не подавала. Вслух твердила, уверяла, что не оставлю его, что стану его навсегда.
А он верил, видимо потому, что хотел верить. Было несколько сцен, когда он злился на что-то, в мановении ока увеличивался в размерах, сбивал меня с ног, нависал, скаля клыки над моим горлом. Его любовь была отчаянной, какой-то обреченной, словно он искал спасения, болезненной, мучительной и звериной. Он требовал, чтобы я полностью стала его. Требовал безусловного принятие. Так, например, приходя с охоты окровавленный, и просил меня очистить его шерсть. Я содрогалась от мыслей, на кого мог охотиться монстр, и до шелковистого блеска вычесывала густой серебристый мех. Порой его чувства боли перехлестывали через край, и он довольно жестко прикусывал кожу, оставляя следы клыков. Потом, скуля, зализывал отметки.
Шло время, я понимала, что для моего выживания, для осуществления планов, необходимо добиться полного его доверия, чтобы появился шанс на побег. Ради этого я даже согласилась на секс с ним. Было странно, но мне даже понравилось. Лис, на удивление, оказался неплохим любовником. Да и вообще, был он заботливым, с каждым днем веря мне все больше, становился все мягче и добрее. И вот однажды он решил вывезти меня в город на свидание. Все шло хорошо, а потом он сказал, что ему необходимо отойти на пару минут, попросил меня его дождаться. Как только он ушел, я побежала, стала искать место, где можно было бы спрятаться. И увидела высокие ворота с торчащими из них ключом. Я забежала во двор какого-то дома, и тут увидела лиса, он шел по моему следу. Заметив меня, он с легкость перемахнул ворота, и приземлился неподалеку, настороженно втягивая воздух. Лис спросил, зачем я ушла, спросил, все ли у меня в порядке, сказал, что нам пора возвращаться домой. Я молчала. Чудовище внимательно взглянуло на меня, в ранних сумерках его глаза светились золотом и янтарем. И, видимо, он как-то почуял, что я все это время только и ждала возможности покинуть его. Его морду исказила гримаса боли, из глаз покатились крупные слезы, а потом я услышала, как в глубине его горла зарождается рык. Он стремительно вырос в размерах, бросился ко мне, сбил с ног, навис. Его слезы капали мне на лицо. Лис сказал, что ему очень жаль, что так сильно привязан ко мне, что не сможет убить. Но и отпустить он меня не сможет.
Последним кадром сна было то, что меня держали в полутемной комнате особняка в клетке. Меня хорошо кормили. Лис часто навещал меня, выполнял все так же любые мои желания, задаривал подарками, был печален и нежен, он пытался со мной говорить. Но я или молчала, или просила меня отпустить. Он отвечал, что не может, потому что любит. На пальце правой руки у меня тускло сияло золотое кольцо